Если войти в первую арку дворового проезда малопримечательного дома №8 на Никольской улице в Москве, то можно обнаружить небольшую, конца XVII века, церковь Успения Пресвятой Богородицы на Чижевском подворье. Она – единственная сохранившаяся на территории Китай-города домовая боярская церковь. С именем ее устроителей Салтыковых связана нашумевшая в 1620-х история оговора царской невесты; в XVIII веке здесь, возможно, молилась правнучка одного из Салтыковых, Наталья Борисовна Долгорукова, отправившаяся в сибирскую ссылку вслед за опальным мужем и его сестрой – несостоявшейся императорской невестой.
«Дело Хлоповой» и братья Салтыковы
Подробно о «деле Хлоповой» – невесты царя Михаила Федоровича Романова – можно прочитать в прекрасной книге И.Е. Забелина «Домашний быт русских цариц в XVI и в XVII веках». Мы расскажем о нем вкратце.
С марта 1616 года началась подготовка к свадьбе девятнадцатилетнего царя Михаила Федоровича Романова с Марией Ивановной Хлоповой. Невесту вместе с родственницами взяли в теремные покои цариц во дворце, дали ей новое имя Анастасия в честь первой супруги Ивана IV Грозного Анастасии Романовны Захарьиной-Юрьевой (царь Михаил Федорович Романов приходился ей внучатым племянником). «И молитва наречению ей была и чины у ней уставили по государскому чину, т. е. честь и береженье к ней держали, как к самой царице; и дворовые люди крест ей целовали, и на Москве, и во всех епископьях Бога за нее молили, т.е. поминали на ектеньях». Но в процессе подготовки к свадьбе «государыня царевна и великая княгиня Настасея Ивановна» занемогла: ее тошнило. Причина была несерьезной и излечимой: расстройство от непривычных блюд, точнее – от избытка сладостей. Придворные доктора, осмотрев девушку, заключили: «Плоду и чадородию от того порухи не бывает». И все бы закончилось благополучно, но тут вмешались старшие двоюродные братья царя – Михаил и Борис Михайловичи Салтыковы.
Мать братьев Салтыковых, Екатерина Ивановна, и мать царя Михаила Федоровича, инокиня Марфа, были родными сестрами. Некогда Михаил и Борис Михайловичи Салтыковы вошли в число тех, кто возвел Михаила Федоровича на престол. И инокиня Марфа, которая имела на сына большое влияние и буквально стояла за спинкой его трона, именуясь в царских грамотах «великой государыней», естественно, в своем «правлении» опиралась на родственников. Салтыковы заняли при дворе хорошие должности и чувствовали себя очень вольготно: их часто называют в литературе «всевластными». Хлоповы и Желябужские – родня царской невесты по отцу и матери – знатностью не отличались, но семейные узы связывали их с видными боярскими фамилиями. Так что потенциальная конкуренция Салтыковым была налицо. Еще у Михайловича Михайловича Салтыкова с одним из родственников невесты, Гаврилой Васильевичем Хлоповым (Забелин называет его дядей невесты, а по родословцу он значится ее пятиюродным братом) случилась «ругань». В итоге Салтыковы оговорили Марию Хлопову и ее родственников, приписав ей неизлечимую болезнь, а им – попытку это скрыть. Созванный Земский собор пошел на поводу у инокини Марфы и Салтыковых, признав: «Мария Хлопова к царской радости непрочна!». Марию вместе с Желябужскими – бабкой, теткой и двумя дядями сослали в Тобольск. Отца Марии отправили воеводой в Вологду, вместе с ним поехала и жена. Гаврила Васильевич Хлопов – участник конфликта с Салтыковым и защитник Марии в деле ее оговора – стал воеводой в Уфе. Хлопову сослали где-то в начале или в середине июля, а разлучивший ее с царем Михаил Михайлович Салтыков 14 июля женился. И 16-17-го июля царь, который лишился нравившейся ему невесты, и поддержавшая ссылку инокиня Марфа, благословляли и щедро одаривали новобрачных. Была в этом некая злая ирония.
Молодой царь был безутешен и отказывался жениться, несмотря на необходимость продолжать династию. В 1619 году из польского плена вернулся отец царя – Федор Никитич, он же патриарх Филарет, и влияние инокини Марфы было ослаблено. (До конца жизни патриарх, используя титул «Великий государь» и необычное сочетание монашеского имени «Филарет» и мирского отчества Никитич» был официальным соправителем сына и фактически руководил московской политикой; государственные грамоты писались от имени царя и патриарха). В 1623 году, когда Михаил Федорович заявил родителям: «… обручена мне царица, кроме нея не хочу взять иную», патриарх Филарет, несмотря на протесты инокини Марфы, создал комиссию по расследованию обстоятельств «отставки» Марии Хлоповой. Следствие установило: Мария Хлопова здорова, а Михаил Михайлович Салтыков, его старший брат Борис и их мать Екатерина Ивановна «государевой радости и женитьбе учинили помешку».
«Вы это сделали – говорилось в царском указе Салтыковым – изменой, забыв государево крестное целование и государскую великую милость; а государева милость была к вам и к матери вашей не по вашей мере; пожалованы вы были честью и приближеньем больше всех братьи своей, и вы то поставили ни во что, ходили не за государевым здоровьем, только и делали, что себя богатили, дома свои и племя свое полнили, земли крали, и во всех делах делали неправду, промышляли тем, чтобы вам, при государевой милости, кроме себя никого не видеть, а доброхотства и службы к государю не показали». Екатерину Ивановну отправили в Богоявленский монастырь в Костроме, где она и скончалась, а братьев сослали в их дальние вотчины: Бориса – в Вологду, а Михаила – в Коткишевскую волость Галического уезда. Перед «необратной» ссылкой братьев лишили поместий и основной части вотчин, которые ушли «на государя». Можно сказать, что Салтыковы легко отделались: в указе говорилось, что «за то воровство (посягательство на честь и семейную жизнь государя) годны были есте казни», но царь и его отец патриарх Филарет «большого наказания учинить над вами не велели». Видимо, сказалось все же заступничество перед Филаретом инокини Марфы. Позже, в 1625/26 году их из деревенских ссылок отправили на воеводства в Самару и в Чебоксары, причем Бориса лишили права именоваться боярином, а Михаила – окольничим.
Но несмотря на раскрытие оговора, инокиня Марфа заявила сыну: «Если Хлопова будет царицей, не останусь я в царстве твоем». И спустя неделю после ссылки Салтыковых отец Марии (которая к тому времени жила уже в Нижнем Новгороде) получил царскую грамоту: «Мы дочь твою Марью взять за себя не изволим».
Еще одна злая ирония. 19 сентября 1624 года Михаил Федорович Романов женился на княжне Марии Владимировне Долгорукой, которую ему сосватала властная его мать инокиня Марфа. На второй день царица слегла и 6 января 1625 года умерла… Михаил Федорович смог обрести семейное счастье только в 1626 году, когда 5 февраля обвенчался с незнатной Евдокией Лукьяновной Стрешневой, которую выбрал сам. Было ему на тот момент уже 29 лет.
Мария же Хлопова умерла в марте 1633 года в Нижнем Новгороде. (Кстати жила она жила на подворье знаменитого национального героя Кузьмы Минина, которое после его смерти взяли в казну). Первого октября того же года умер патриарх Филарет, а инокиня Марфа – еще в январе 1631-го. В память о почившем родителе царь Михаил Федорович издал несколько указов о помиловании опальных: так, например, повеление Михаилу Михайловичу Салтыкову вернуться из Чебоксар в Москву и «быти в окольничьих по прежнему» датируется уже 4 октября 1633 года. В январе 1634 года Михаил Михайлович уже в Москве. Его брат Борис Михайлович тоже в Москве и ему возвращен чин боярина. В 1635 году Михаил стал окольничим, в 1636-1641 годах был первым судьей Разбойного приказа, и в 1641 же году получил боярство. Борис переживет царя Михаила Федоровича, которому доставил столько огорчений, на год, Михаил – на долгих 26 лет, когда до рождения самого младшего внука царя, будущего Петра I, останется год. А в 1684 году родственница братьев, Прасковья Салтыкова (ее прадед и отец Бориса и Михаила были троюродными братьями) станет царицей, супругой старшего единокровного брата Петра I, Ивана Алексеевича. Одна из дочерей от этого брака в 1730 году взойдет на российский престол под именем Анны Иоанновны.
Усадьба Салтыковых на Никольской улице: родовое имение и домовый храм
После возвращения из ссылки Михаил и Борис Михайловичи Салтыковы известны как владельцы двух раздельных дворов в усадьбе на Никольской улице в Москве, напротив Печатного двора. После смерти бездетного Бориса Михайловича в 1646 году его брат стал единоличным хозяином дворов и построил в усадьбе каменную домовую церковь во имя Успения Пресвятой Богородицы, которая считалась приделом приходской церкви Жен Мироносиц, стоявшей на соседнем участке. Так, в апреле 1669 года, в раздаче царем Алексеем Михайловичем денег на сорокоусты в московских храмах на помин души почившей супруги Марии Ильиничны Милославской значится церковь Успения Пресвятой Богородицы «на дворе боярина Михаила Михайловича Салтыкова».
Михаил Михайлович Салтыков скончался в 1671 году, будучи уже в весьма преклонном возрасте. Двор унаследовал его сын боярин Петр Михайлович Салтыков, ровесник и любимец царя Алексея Михайловича, человек редкого благоразумия и непоколебимой верности, возглавлявший несколько воеводств и приказов. В историю XVII века вошла трагическая гибель его старшего сына: 15 мая 1682 года взбунтовавшиеся против Нарышкиных московские стрельцы приняли стольника Федора Петровича Салтыкова за брата царицы Натальи Кирилловны Афанасия Кирилловича Нарышкина и убили. Потом тело его с извинениями привезли отцу. Но ответ отца «Божья воля!» и последующее угощение убийц вином и пивом, о которых часто пишут в литературе, относятся к князю Долгорукому, у которого стрельцы в тот же день в запальчивости убили сына Михаила.
В июле 1690 года Петр Михайлович Салтыков умер – накануне или в начале возведения в своей усадьбе новой каменной церкви Успения Пресвятой Богородицы на месте прежней. Церковь была выстроена (история, как это часто бывает, не сохранила имена зодчих) в духе так называемого нарышкинского барокко. Четверик с прямоугольным пониженным алтарем и трапезной поднят на высокий глухой подклет и завершен восьмериком с глухим барабаном, увенчанным луковичной главкой. Фасады украшали гладки угловые лопатки подклета, полуколонны на углах, колончатые наличники окон с навершиями в виде разорванных фронтонов. С юга к основному объему примыкал придел во имя Нерукотворного Образа Спасителя. Другие сыновья Петра Михайловича – Петр и Алексей Петровичи – снова разделили усадьбу на два двора. Северный двор Петра Петровича выходил на Никольскую улицу и ему принадлежала сама церковь, а южный двор Алексея Петровича выходил в Богоявленский переулок и к нему относился придел Нерукотворного Образа Спасителя. Вполне возможно, что церковь была соединена с палатами Петра Петровича.
В 1710 году владелец южного двора Алексей Петрович переехал на другой двор, в районе Плющихи, где начал строить храм во имя Спаса Нерукотворного, в который перенес утварь и иконы из придела Нерукотворного Образа Спасителя родовой салтыковской церкви Успения Пресвятой Богородицы. С 1719 по 1725 год он жил в Казани, где был губернатором. Двор постепенно приходил в запустение, усилившееся при внуке Алексея Петровича, Михаиле Михайловиче – полном тезке своего прапрадеда-оговорщика царской невесты. Так, придел церкви превратился в склад хозяйственной рухляди.
Северный двор был обжит. После смерти владельца, Петра Петровича Салтыкова, он перешел к его вдове, а потом к сыновьям – Александру Петровичу и Михаилу Петровичу. Оба брата участвовали во многих сражениях Северной войны, оба стали адъютантами (генерал-адъютантом – один и флигель- адъютантом капитанского ранга – другой) прославленного фельдмаршала и сподвижника Петра I графа Бориса Петровича Шереметева, который в 1713 году женился на их сестре Анне Петровне (с 1705 года – вдове родного дяди Петра I Льва Кирилловича Нарышкина). Александр Петрович умирает в 1732 году, в 1747 году Михаил Петрович закладывает двор.
Долгоруковская история
В апреле 1730 года 16-летняя Наталья Борисовна Шереметева – дочь графа Бориса Петровича Шереметева и Анны Петровны Салтыковой-Нарышкиной – обвенчалась с опальным фаворитом императора Петра II князем Иваном Алексеевичем Долгоруковым и последовала за ним в ссылку в Березов. Спустя сто лет повторилась ссылка из-за царской невесты. На этот раз князь Долгоруков вместе с родственниками подделал подпись Петра II на подложном завещании, в котором император якобы назначал наследницей престола свою обрученную невесту Екатерину Алексеевну (сестру Ивана Алексеевича Долгорукова). В Москву Наталья Борисовна вернулась лишь в октябре 1740 года с двумя сыновьями, Михаилом и Дмитрием, пережив лишения, ужасную казнь мужа и смерть нескольких детей. Так совпало, что в Москву она приехала в день кончины императрицы Анны Иоанновны, которая и отправила в ссылку, а потом и казнила ее мужа. О невероятной истории любви и верности Натальи Борисовны можно прочитать в ее «Своеручных записках», благодаря которым она вошла в число первых русских писательниц.
После 1747 года она становится владелицей северного двора усадьбы на Никольской улице, 8 (современный адрес), который, как мы помним, был заложен ее дядей по матери генерал-майором Михаилом Петровичем Салтыковым. Практически напротив (Никольская, 17) – ее некогда родной дом, рядом (Никольская, 10) – владение брата Петра Борисовича Шереметева, одного из самых богатых людей страны, хозяина и устроителя усадеб Кусково и Останкино. Потомки Натальи Борисовны винили его в присвоении законной части сестринского наследства. Вполне возможно, что Наталья Борисовна молилась в церкви Успения Пресвятой Богородицы, построенной когда-то при ее прадеде по материнской линии боярине Петре Михайловиче Салтыкове и деде Петре Петровиче Салтыкове. В 1758 году Наталья Борисовна Долгорукова, дождавшись, пока старший сын Михаил Иванович выучится, поступит на службу и женится, уехала в Киев, где постриглась в монахини Свято-Вознесенского Флоровского монастыря под именем Нектарии. С собой она забрала младшего, душевнобольного, сына Дмитрия. В 1767 году она примет схиму; через два года не станет Дмитрия, а еще через два – и самой Натальи Борисовны-Нектарии.
Еще в марте 1763 года Михаил Иванович Долгоруков купил у брата Дмитрия Ивановича его долю двора. А в мае того же года – и южную часть двора, принадлежавшую кузену Наталии Борисовны Михаилу Михайловичу Салтыкову. Так владение на Никольской, 8 снова стало одним целым и церковь Успения Пресвятой Богородицы «воссоединилась» с приделом Нерукотворного Образа Спасителя. Правда, ненадолго. За год до сделок купли-продажи митрополит Московский Тимофей повелел разобрать заброшенный и, видимо, обветшавший придел. И через какое-то время (точно неизвестно) придел был разобран. «Освободившийся» южный фасад оформили в духе позднего барокко. Исследователи предполагают, что у четверика не было окон, они появились только после сноса придела. При современной реставрации была раскрыта арка свода подклета четверика.
От аристократов к купцам: Чижовское подворье
Долгоруковская история церкви закончилась в 1773 году, когда Михаил Иванович Долгоруков продал усадьбу графу Валентину Платоновичу Мусину-Пушкину. Граф, по традиции ребенком записанный на службу в гвардию, уже в 13 лет получил боевое крещение в Семилетней войне. Был среди тех, кто возводил на трон Екатерину II, за что получил от нее крестьян и чин камер-юнкера. В Русско-турецкую войну 1771–1775 годов Валентин Платонович за проявленную храбрость был награжден орденом Святого Георгия 3-й степени. Впоследствии граф получил ордена Святой Анны, Святого Александра Невского и Святого Андрея Первозванного, чин генерал-аншефа и должность генерал-адъютанта. Следующий император Павел I возвел Мусина-Пушкина в фельдмаршалы и назначил шефом лейб-гвардии Кавалергардского полка.
Следующим владельцем усадьбы на Никольской стал в 1785 году генерал-поручик Михаил Сергеевич Потемкин, дальний родственник знаменитого светлейшего князя Григория Александровича Потемкина-Таврического. К слову, в этом же году Михаил Сергеевич выгодно женился – на родной племяннице Потемкина-Таврического, фрейлине императрицы Екатерины II Татьяне Васильевне Энгельгардт, которая была младше его на 25 лет. Однако брак продлился недолго: в 1791 году Потемкин скоропостижно скончался. А усадьба перешла к его сестре Пелагее Сергеевне Потемкиной. Еще при жизни Потемкина церковь пострадала от пожара и проводить богослужения в ней запретили. Но после необходимого ремонта в 1787 году службы возобновились.
В 1789 году Потемкину сменил надворный советник Петр Алексеевич Кусовников, богач и известный московский чудак. Богослужения в церкви ему снова запретили. Кусовников подал прошение разрешить службы в церкви не «только для его семейства, но и для посторонних людей». Однако Консистория, не обнаружив у здания «особого наружного входа для народа», постановил в 1802 году «сломать означенную церковь как ненужную». Но митрополит Платон наложил на это решение резолюцию: «предполагая Успенскую церковь открыть не для Кусовникова персонально, но для публики, как оная церковь особенно отстоит от дома и с главою и с крестом; то ежели Кусовников сделает особое открытое крыльцо на погост Мироносицкий». К декабрю того же 1802 года крыльцо Кусовников сделал вход – с северной стороны, крытый железом, с деревянной лестницей.
И уже 14 января 1803 года митрополит велел: «Церковь приписать к приходской церкви Троицкой, что в Полях, и почитать ее не домовою, а приписною к приходской церкви». О церкви Троицкой, что в Полях или о церкви Троицы в Старых Полях подробно можно прочитать здесь, сейчас отметим лишь, что в 1640-х годах боярин Михаил Михайлович Салтыков внес вклад в ее строительную историю.
В 1808 году была разобрана соседняя с Успения Пресвятой Богородицы церковь Жен Мироносиц (ее кирпич взяли для постройки колокольни церкви Космы и Дамиана в Старых Панех) и в 1811-м Кусовников присоединил к усадьбе на Никольской еще и ее участок. Так что современные границы владения 8 на Никольской улице были сформированы именно в то время.
В 1812 году церковь Успения Пресвятой Богородицы не пострадала от огня благодаря тому, что в доме Кусовникова разместил свою штаб-квартиру интендант наполеоновской армии Жан-Батист-Бартелеми де Лессепс, назначенный гражданским губернатором Москвы.
К середине XIX столетия Никольская улица стала одной из главных деловых, торговых, улиц Москвы. В 1842 году сын Кусовникова продает владение 8 по Никольской улице владельцам банкирской конторы, купцам первой гильдии братьям Гавриилу и Алексею Васильевичам Чижовым (первоначально их фамилия писалась в документах как «Чижевы»). К 1854 году на территории древней усадьбы выстроили подворье: комплекс трехэтажных зданий, в которых разместились гостиница, лавки, магазины известных фирм, конторы. Церковь Успения Пресвятой Богородицы уже больше не видна была с Никольской улицы, оказавшись в глубине двора Чижевского-Чижовского подворья. К западной ее части пристроили доходный дом – теперь храмовое пространство и жилые комнаты находились через стену друг от друга (возможно, в здание вошел объем палат конца XVII века, где жил некогда Петр Петрович Салтыков); подвальный нижний этаж сдавался в аренду под склад товаров. Купцы, правда, церковь поддерживали, выделяя деньги на ремонты фасадов и интерьеров.
Приведем выдержку из издания Н.А. Соловьева «Летопись московской Троицкой, что в полях церкви» 1887 года. «Новые владельцы дома предприняли поставить вновь каменное крыльцо для дома, на расстоянии 4-х аршин от северо-восточного угла церковной галереи на месте бывшего выхода. При вырытии земли для фундамента на пространстве двух квадратных сажен, на глубине 3 и1/2 аршин открылись три ряда деревянных гробов, плотно уставленных один над другим, из коих первый ряд состоял из гробов младенческих. Гробы полуистлели и в целости их вынуть нельзя было. По бокам вырытой ямы можно было приметить, что ряды гробов простираются и далеко во все стороны, Кости усопших из разбитых гробов собраны в ящик. Над гробами найдено несколько камней… лежащих под насыпью земли без надписей, впрочем один был с надписью, которую нельзя было разобрать, так как камень был разбит». Соловьев предположил, что это захоронение принадлежало умершим во время моровых поветрий 1601 или 1654 годов. При строительстве в 1854 году доходного дома у западной части церкви (а это как раз та часть территории, что находилась у церкви Жен Мироносиц и ее погоста) также были найдены склепы и надгробные плиты.
В 1902 году по проекту популярного московского архитектора Бориса Николаевича Шнауберта к церкви выстроили переход.
После 1917 года и до наших дней
После революции Чижевское подворье занимали Наркомат путей сообщения, 3-й Дом Реввоенсовета (здесь, в частности, жили Тухачевский, Рокоссовский, Тимошенко). Церковь Успения Пресвятой Богородицы закрыли в 1925 году и разместили в ней Наркомат по военным и морским делам. В 1930-х годах в западной части территории бывшего подворья выстроили вестибюль станции метро «Площадь Революции». От постоянной вибрации в течение десятилетий в стенах церкви появлялись трещины. В относительно недавнее время под здание закачали несколько тонн жидкого бетона, чтобы сформировать новый фундамент. Только так удалось предотвратить разрушение памятника. В 1960-е годы церковь обезглавили, теперь по очередной иронии судьбы ее заняло строительно-монтажное управление. Главы вернулись лишь после 1977 года, когда здание въехал Всесоюзный производственный научно-реставрационный комбинат. После восстановительных работ в церкви Успения Пресвятой Богородицы на Чижевском подворье разместилась первая мастерская «Союзреставрации», а в трехэтажном бывшем доходном доме с западной стороны – лаборатория института «Гипротрубопровод».
В 1990-х церковь получила статус Патриаршего подворья, но богослужения в ней возобновились лишь в 2000 году. И в то же время начались строительные работы на территории бывшего Чижевского подворья: построена пятиэтажная парковка, снесены окружавшие церковь с востока и юга корпуса. В 2008 году на образовавшемся пустыре был обнаружен (а затем бесследно утерян) обломок белокаменного белокаменного надгробия. Находка очень интересная, потому некрополь церкви Жен Мироносиц до сих пор не изучен. Но родовым некрополем Салтыковых-бояр с Никольской улицы был Богоявленский монастырь в Костроме – тот самый, в котором когда-то умерла ссыльная за оговор царской невесты мать Бориса и Михаила Михайловичей Салтыковых. В ходе археологических наблюдений за работами по углублению подвалов Комплекса зданий Чижеского подворья был исследован северный участок церковного некрополя. Археологи нашли семь надгробий XVII-начала XVIII века. Одно из них принадлежит девице Анне «из дома боярина Алексея Петровича Салтыкова», скончавшейся 21 февраля 1682 года. На другом сохранились лишь фрагменты надписи, говорящие о том, что в 1706 году «преставися» некий раб божий из дома некоего боярина Салтыкова. Либо в 1654 либо 1659 году (трудно определить) скончалась некая Гликерия Стефанова жена Некрасова – надпись с третьего надгробия. Сейчас у входа в церковь выставлен фрагмент надгробной плиты «Терентия Дементьева сына», скончавшегося в 1689 году.
Строительство на Чижевском подворье продолжается. «Архнадзор» считает, что в результате церковь Успения Пресвятой Богородицы потеряет историческое ландшафтное окружение, понижение грунта исказит вид на нее.
Текст: Александра Шапиро