Сегодня мы в очередном выпуске нашего совместного проекта нашего портала и Новгородской области при поддержке губернатора Андрея Никитина и АНО «Русь Новгородская» завершим рассказ о «большой новгородской четверке XII века» и отправимся в последний по времени храм первого двадцатилетия 1100-х годов – в Георгиевский собор Юрьева монастыря.
Напомним, что первый каменный собор в Великом Новгороде построил еще сын Ярослава Мудрого, новогородский князь Владимир Ярославич: в 1045-1050 году в Детинце (то есть в новгородской крепости) была построена величественная София. Сейчас это самый старый храм на территории России (два более древних храма сохранилось в Чернигове и Киеве). После этого каменное строительство в Новгороде замерло ровно на полвека. Объяснение простое: городу просто не нужно было столько каменных величественных храмов. Однако с самого начала XII века начинается активное каменное строительство. На берегах Волхова появляется сразу четыре больших каменных храма, два «княжеских» и два монастырских. До наших дней не дошел лишь первый из них.
Сначала (в 1103 году) построили храм Благовещения на Городище (том самом месте, по отношению к которому Новгород и стал Новым Городом) — древней резиденции князей и варяжской дружины (тех самых викингов). Потом в 1113 году прямо напротив Кремля и Софии закладывается Никольский собор. И, наконец, в 1117 году начинает строиться собор Рождества Богородицы Антониева монастыря, а в 1119 — Георгиевский собор Юрьева монастыря. Эти монастыри «обрамили» Новгород, расположившись на противоположных берегах Волхова на противоположных окраинах города. Два огромных величественных трехглавых храма.
Георгиевский храм — первый древнерусский храм, о котором нам известны не только имена его заказчиков. В нашем случае это игумен Юрьева монастыря Кирик и князь Всеволод Мстиславич, сын уехавшего княжить в Киев Мстислава Владимировича, внук Владимира Мономаха. «…а мастер трудился Петр», — говорит Новгородская третья летопись. Так что здесь мы впервые знаем имя зодчего, архитектора и прораба в одном лице.
Мстислав Владимирович даровал монастырю не только земли, но и право контроля над дорогой из Киева на Новгород. Это были очень большие деньги.
Собор строился больше десяти лет и был закончен в 1130 году. Из четырех «соборов-братьев» Георгиевский — самый большой. Это был шестистолпный храм с лестничной башней, ведущей на хоры (второй этаж, «ВИП»-места для молящихся). Как и в Антониевом монастыре, лестничная башня венчается главой, и «для симметрии» у храма мы видим три главы.
Длина собора — 26,8 м, ширина — 18,3 м, высота — 32 м. То есть он такой же высокий, как новгородская София, а если не считать галереи, то и шире ее.
До наших дней собор дошел почти в идеальном состоянии. Да, с внешней стороны его потрепало войной, однако участи множества разрушенных новгородских храмов он избежал.
Из архива Шуляк Любовь Митрофановны (1896-1996) — архитектора-реставратора, лауреата Государственной премии. НГОМЗ
А росписи? Вообще фресок домонгольского (до первой половины XIII века) времени сохранилось очень мало. В России, пожалуй, только фрески собора Мирожского монастыря во Пскове уцелели более-менее целиком. Остальные — лишь фрагментарно. Георгиевский собор был расписан, и фрески сохранялись долго. Однако в 1901 году потускневшую живопись, увы, «подновили» в типичном для того времени стиле — просто сбили штукатурку и положили поверх новую, а затем расписали. Впрочем, бывало и хуже: в Антониевом монастыре по фрескам «положили» выбоины для зацепления новой штукатурки и положили сверху. Эта живопись уцелела, но с выщерблинами, в том числе и по ликам святых.
К сожалению, до того, как сбить, фрески не зарисовали и не сфотографировали. Поэтому о том, что же за живопись была в храме, мы узнали лишь в 2014 году, когда начались раскопки внутри собора. Работала экспедиция Института археологии РАН под руководством Владимира Седова.
Уже в первый год были обнаружены древние конструкции: синтрон (епископская скамья в главном алтаре), плиты древнего пола, древние престолы, а также уцелевшие в нижней части стен фрески с декоративными орнаментальными композициями, изображающим полированный мрамор.
Но самое важное было найдено при переборке и просеивании отвалов из вынутого при раскопках грунта — это огромное количество фрагментов первоначальной живописи собора, относящейся к 1120-м годам. Среди этих фрагментов было несколько ликов, которые дают представление о стиле и направлении росписи собора, а также надписи-граффити.
«Живопись очень «графичная», то есть там не так много цвета, а много контура. Это необычная черта. Это находит параллели в некоторых византийских памятниках конца XII века. Но мы не можем с уверенностью сказать, были ли это византийцы или русские художники. Надписи на фресках сделаны по-русски. Для некоторых этого достаточно, чтобы сделать вывод, что художники тоже были русские», — отмечал после первых находок личнóго письма руководитель раскопок, один из ведущих специалистов по древнерусской архитектуре, ведущий научный сотрудник Института археологии РАН, доктор искусствоведения Владимир Седов.
Несколько сезонов археологи находили фрески. Найдены сотни фрагментов, в том числе – личного письма. Сейчас с ними работают специалисты-реставраторы, собирая «пазлы», как это было (а иногда и продолжается) с фресками из руин церквей Спаса на Ковалеве и Успения на Волотовом поле, о которых мы уже писали.
«Находка даже фрагмента лика или орнамента из другого, неизвестного до того комплекса, воспринимается как сенсация. И каждый, даже незначительный фрагмент дополняет общую картину развития древнерусской фресковой живописи, делает ее сложнее и богаче. В лике же сосредоточена вся философия, весь внутренний мир той эпохи. Такая находка — это окно в прошлое, это возможность еще раз увидеть художественные и духовные идеалы далекого времени», — говорил Владимир Седов о находках.
Более того, помимо новой информации о древнерусском искусстве, которая дает все новые и новые плоды (так, например, Татьяна Юрьевна Рождественская считает, что именно этой живописью вдохновлялся автор знаменитой Никольской иконы из храма на Липне), на фресках Георгиевского собора удалось найти и много иной ценной чисто исторической информации. Речь идет о граффити. В том числе — с записью о смерти и погребении в соборе Изяслава и Ростислава, сыновей новгородского князя Ярослава Владимировича, заказчика храма Спаса на Нередице.
Оказалось, что Ростислав, младший сын, умер 20 июня (древнерусская весна длилась до летнего солнцестояния), а церковь Спаса Нередицы была заложен 8 июня. Так что, вероятнее, закладка храма произошла в память именно о старшем сыне, который скончался 5 июня. До находок граффити считалось, что Спас Нередицы создан как храм-мемориал обоих княжичей. Кстати, о граффити соборов Антониева и Юрьева монастырей снят прекрасный фильм с участием выдающегося специалиста по древнерусскому языку, граффити и берестяным грамотам, Алексея Гиппиуса.
Рассказ члена-корреспондента РАН Алексея Гиппиуса о граффити Георгиевского собора.
В 2019 году состоялись новые интересные находки. Экспедиция Владимира Седова обнаружила семейную усыпальницу, принадлежавшую, вероятно, представителям боярской верхушки Великого Новгорода. Шесть каменных саркофагов, каждый из который был собран из шести плит, были погружены под землю у южного фасада Георгиевского собора Юрьева монастыря в период XII — начала XIII века. Пять из них оказались доступны для исследований. Шестой саркофаг находится под поздним фундаментом, и подобраться к нему оказалось сложно.
Саркофаги были поставлены в три ряда, причем каменные крышки в их центральном ряду находились непосредственно перед входом в церковь и были вкопаны на одинаковом расстоянии друг от друга, но на разной глубине, образуя ступени лестницы. Вероятно, в XII веке крышка самого ближнего к собору саркофага находилась вровень с полом храма, а самого дальнего — на уровне поверхности земли, и по ним, как по лестнице, можно было войти в двери храма. Саркофаги делали как можно ближе к церкви, чтобы погребенные в них могли символически соединиться перед Страшным судом.
Плита, накрывающая саркофаги, весит около полутора тонн. Почти в каждом саркофаге было обнаружено несколько погребенных — мужчины, женщины и дети. На активный образ жизни людей указывает большая изношенность суставов. Очень хорошо сохранившаяся зубная система говорит о том, что эти люди хорошо питались. Средняя продолжительность жизни для средневекового человека составляет 35-38 лет, а в этих погребениях почти все индивиды старше 50.
Тела погребенных были завернуты в бересту. На всех женщинах были высокие кожаные сапоги, на мужчинах — погребальная обувь. Юрьев монастырь был княжеским собором, и похоронить здесь можно было либо монаха этой обители, либо человека с очень высоким социальным статусом. Ученые предполагают, что здесь могут быть похоронены представители боярской семьи Мирошкиничей, связанной с Людиным концом. В летописях упоминается, что возле Георгиевского собора в разное время похоронены Мирошка Несдинич и его сын. Однако данное предположение будет очень сложно доказать, признают археологи.
Текст: Алексей Паевский